audaces fortuna juvat!
.
– Скажи, а ты умная женщина?
– Обычно за этим вопросом следует какая-то претензия... Ну, знаешь, как это пресловутое «Ты вообще нормальная, эй?!»
– Никаких претензий. Мне просто стало любопытно, считаешь ли ты себя таковой.
– Хм. Что ж, да. Пожалуй, я умная женщина.
– А вот как ты это поняла?
читать дальше
– В смысле?
– Ну в смысле, как ты это определила? На что опиралась? Ведь если тебя там про ногу спрашивают – ты смотришь на ногу. И тут же без труда понимаешь, кривая она или нет. А вот как с умом быть, его-то глазами не видно.
– Ну, знаешь, печень вон тоже не видно, но мне же не обязательно себя препарировать, чтобы ответить, что она у меня есть.
– А вдруг на самом деле нет? Почем тебе знать. Ты же не видела.
– И все-таки я предпочитаю придерживаться версии, что все мы состоим из одинакового набора органов. По крайней мере, в первоначальной своей комплектации.
– И все же, почему ты можешь считаться умной?
– Ну, не знаю даже… Во-первых, потому, что я в первую очередь засомневалась над ответом на этот вопрос – а это уже что-то.
Когда человек выдает что-то уж больно однозначно, не подвергнув это хотя бы первичному сомнению, он тем самым выдает, что как следует над вопросом не думал.
Умный же думает постоянно. Это такая привычка что ли.
Во-вторых, я знаю много разных штук.
Хотя нет, тут получается не совсем честно. Потому что я знала много разных штук. А потом школьная программа постепенно забылась, а новыми профессиональными знаниями я так не овладела.
Тем не менее, мне знакомы некоторые специфические термины вроде абберации и амбивалентности , вот только едва ли именно это дает мне повод считаться умной.
Тут скорее не так о количестве имеющихся в голове знаний, а о самом подходе к работе с ними, подходе к анализу информации, к формированию выводов.
Три человека могут одновременно изучать одно и то же явление, но при этом кто-то с умом, а кто-то – нет. И я, к слову, знала очень многих людей, достаточно хорошо разбирающихся в каком-то деле, но при этом не относящихся к категории умных.
Моей собственной абстрактной категории, разумеется. Но даже несмотря на это, мне все равно было бы трудно убедительно аргументировать, почему так.
Это как пытаться объяснить, почему я считаю борщ вкусным, а гороховый суп – нет. Практически невозможно.
Но при этом, согласись, что наличие ума у собеседника ощущается всеми нами примерно одинаково. И ощущается практически сразу. При этом ты можешь беседовать с человеком о каких-нибудь сосисках из супермаркета, а мнение это все равно сложится.
– Так, может, попробуем?
– Попробуем что? Побеседовать о сосисках? Я против.
– Против беседы?
– Против сосисок.
– Это еще почему?
– Потому что они продукт обмана. Они не несут никакой пользы, но заставляют продолжать себя хотеть. Ну вот подумай, что такое сосиска как продукт?
– Это мясо?
– Нет. Это сумбурное месиво из каких-то сомнительных ингредиентов, которые ты даже при этом не видишь.
По-хорошему, это такой себе сюрприз, игра на доверие. Не то, чтобы я не доверяю миру. Но просто, зачем лишний раз испытывать свою удачу и, что немаловажно, отечественный пищепром?
Если человек хоть раз пробовал несоленое отварное мясо, то он знает, какое оно на вкус. И сосиски, заметь, не имеют с ним ничего общего.
Невольно задумываешься, за счет чего?
Кто все эти маловразумительные коды и термины на обратной стороне упаковки, которые ты глотнешь в себя по велению прихоти. Голод можно утолить и несоленым мясом. А тебе хочется именно побаловать себя за счет вкусовых рецепторов. Позаигрывать с ощущениями, усилить эффект кайфа.
По сути, это такая же наркомания, как прием алкоголя или же какой-нибудь менее вредный, зато более травматичный, экстремальный спорт.
Я отвергаю сосиски, как нечто чересчур захламленное лишним. Прелесть еды для меня в ее легкости и простоте. Так что, если мы начнем говорить о сосисках, я не скажу ровным счетом ничего хорошего.
А о плохом я говорить попросту не люблю.
– Уж не знаю, как там на счет умности, но толика занудства в тебе определенно есть.
– Что само по себе уже доказывает наличие каких-то там мыслительных процессов.
– А как же на счет той пресловутой разницы между умностью и образованностью. Как ты думаешь, она есть?
– Ты имеешь в виду это разделение на «бытовой ум» и «книжный»? Мне очень нравится, если честно, что в английском языке для этого существуют даже отдельные термины.
И да, я думаю, что такое разделение есть.
Вот только я называю его находчивость и научная подкованность. Я бы даже, наверное, сказала, что это не разновидности ума. Это импровизация и логичность.
Чем человек логичнее, тем легче ему делать какие-то теоретические умозаключения, но тем же сложнее ему принимать быстрые решения в неожиданных ситуациях.
То, что мы называем «житейским умом» , по-хорошему, должно называться изобретательностью, способностью быстро абстрагироваться от стереотипов и находить нетривиальные решения. Обходить линейность и не упираться в условные ограничения.
Это, пожалуй, и есть то самое «он нигде не пропадет».
Научная аналитика и врожденная сообразительность, пожалуй, просто разные вещи. Необходимые для разных видов задач. Ну или же определяемые личными предпочтениями.
Едва ли бы я выбрала старшего научного сотрудника кафедры филологии для трехдневного похода в горы с рюкзаками.
Однако и научную работу с крутым лесником писать не стала бы.
Как-то так.
– То есть совмещение априори невозможно?
– В теории возможно все. А на практике все слишком уж неоднозначно, чтобы пытаться это как-то систематизировать.
Последнее время я часто думаю о том, что мы вообще, пожалуй, слишком много думаем. Почем зря. Точнее сказать: преимущественно ни о чем.
А лучше вместо этого сделать какую-нибудь пусть и незначительную, но при этом реальную вещь. Полы, например, помыть.
Это тут же вернет тебя в реальность, восстановит вашу естественную связь и позволит в очередной раз напомнить о той единственной, пожалуй, ценности в нашей жизни: ценности настоящего момента .
Вот у меня сейчас раннее утро, и а за окном сквозь предрассветный туман постепенно проявляются на горизонте сосны. Туман на них, как обрывки ваты, которой мы раньше по традиции украшали новогодние елки и щедро разбрасывали по коврам.
И в этой утренней вате постепенно просыпаются незнакомые мне птицы, копошатся, разминают крылья, а затем начинают о чем-то оживленно распевать.
Ты только представь себе эту тишину, туман, уютную летнюю зелень на фоне приятно серого неба. И эти поющие птицы.
Ну разве хочется тут еще о чем-то думать?
То-то же.
Но, тем не менее, ты думаешь.
И думаешь о том, что сама значимость этой пресловутой человеческой умности спорная.
Мы привыкли ее считать положительной характеристикой, достоинством, преимуществом. Но так ли это?
Вот знает, например, человек какую-то там теорию абстрактных струн, но по сути, что в этом хорошего?
Есть много людей умных, действительно образованных, но при этом не духовных, не душевных. Бездушных, одним словом.
И чувствуешь их как-то интуитивно. Точнее, как раз-таки не чувствуешь от них ничего.
Как будто внутри них, под этой всей складно говорящей оболочкой совсем ничего нет.
Тоскливо как-то.
А есть при этом такие, которые не знают ни карты, ни грамоты, но могут крепко обнять взглядом.
Приходишь к ним, просто садишься рядом. Молча. И они все понимают.
Как по мне, это куда важнее.
– Скажи, а ты умная женщина?
– Обычно за этим вопросом следует какая-то претензия... Ну, знаешь, как это пресловутое «Ты вообще нормальная, эй?!»
– Никаких претензий. Мне просто стало любопытно, считаешь ли ты себя таковой.
– Хм. Что ж, да. Пожалуй, я умная женщина.
– А вот как ты это поняла?
читать дальше
– В смысле?
– Ну в смысле, как ты это определила? На что опиралась? Ведь если тебя там про ногу спрашивают – ты смотришь на ногу. И тут же без труда понимаешь, кривая она или нет. А вот как с умом быть, его-то глазами не видно.
– Ну, знаешь, печень вон тоже не видно, но мне же не обязательно себя препарировать, чтобы ответить, что она у меня есть.
– А вдруг на самом деле нет? Почем тебе знать. Ты же не видела.
– И все-таки я предпочитаю придерживаться версии, что все мы состоим из одинакового набора органов. По крайней мере, в первоначальной своей комплектации.
– И все же, почему ты можешь считаться умной?
– Ну, не знаю даже… Во-первых, потому, что я в первую очередь засомневалась над ответом на этот вопрос – а это уже что-то.
Когда человек выдает что-то уж больно однозначно, не подвергнув это хотя бы первичному сомнению, он тем самым выдает, что как следует над вопросом не думал.
Умный же думает постоянно. Это такая привычка что ли.
Во-вторых, я знаю много разных штук.
Хотя нет, тут получается не совсем честно. Потому что я знала много разных штук. А потом школьная программа постепенно забылась, а новыми профессиональными знаниями я так не овладела.
Тем не менее, мне знакомы некоторые специфические термины вроде абберации и амбивалентности , вот только едва ли именно это дает мне повод считаться умной.
Тут скорее не так о количестве имеющихся в голове знаний, а о самом подходе к работе с ними, подходе к анализу информации, к формированию выводов.
Три человека могут одновременно изучать одно и то же явление, но при этом кто-то с умом, а кто-то – нет. И я, к слову, знала очень многих людей, достаточно хорошо разбирающихся в каком-то деле, но при этом не относящихся к категории умных.
Моей собственной абстрактной категории, разумеется. Но даже несмотря на это, мне все равно было бы трудно убедительно аргументировать, почему так.
Это как пытаться объяснить, почему я считаю борщ вкусным, а гороховый суп – нет. Практически невозможно.
Но при этом, согласись, что наличие ума у собеседника ощущается всеми нами примерно одинаково. И ощущается практически сразу. При этом ты можешь беседовать с человеком о каких-нибудь сосисках из супермаркета, а мнение это все равно сложится.
– Так, может, попробуем?
– Попробуем что? Побеседовать о сосисках? Я против.
– Против беседы?
– Против сосисок.
– Это еще почему?
– Потому что они продукт обмана. Они не несут никакой пользы, но заставляют продолжать себя хотеть. Ну вот подумай, что такое сосиска как продукт?
– Это мясо?
– Нет. Это сумбурное месиво из каких-то сомнительных ингредиентов, которые ты даже при этом не видишь.
По-хорошему, это такой себе сюрприз, игра на доверие. Не то, чтобы я не доверяю миру. Но просто, зачем лишний раз испытывать свою удачу и, что немаловажно, отечественный пищепром?
Если человек хоть раз пробовал несоленое отварное мясо, то он знает, какое оно на вкус. И сосиски, заметь, не имеют с ним ничего общего.
Невольно задумываешься, за счет чего?
Кто все эти маловразумительные коды и термины на обратной стороне упаковки, которые ты глотнешь в себя по велению прихоти. Голод можно утолить и несоленым мясом. А тебе хочется именно побаловать себя за счет вкусовых рецепторов. Позаигрывать с ощущениями, усилить эффект кайфа.
По сути, это такая же наркомания, как прием алкоголя или же какой-нибудь менее вредный, зато более травматичный, экстремальный спорт.
Я отвергаю сосиски, как нечто чересчур захламленное лишним. Прелесть еды для меня в ее легкости и простоте. Так что, если мы начнем говорить о сосисках, я не скажу ровным счетом ничего хорошего.
А о плохом я говорить попросту не люблю.
– Уж не знаю, как там на счет умности, но толика занудства в тебе определенно есть.
– Что само по себе уже доказывает наличие каких-то там мыслительных процессов.
– А как же на счет той пресловутой разницы между умностью и образованностью. Как ты думаешь, она есть?
– Ты имеешь в виду это разделение на «бытовой ум» и «книжный»? Мне очень нравится, если честно, что в английском языке для этого существуют даже отдельные термины.
И да, я думаю, что такое разделение есть.
Вот только я называю его находчивость и научная подкованность. Я бы даже, наверное, сказала, что это не разновидности ума. Это импровизация и логичность.
Чем человек логичнее, тем легче ему делать какие-то теоретические умозаключения, но тем же сложнее ему принимать быстрые решения в неожиданных ситуациях.
То, что мы называем «житейским умом» , по-хорошему, должно называться изобретательностью, способностью быстро абстрагироваться от стереотипов и находить нетривиальные решения. Обходить линейность и не упираться в условные ограничения.
Это, пожалуй, и есть то самое «он нигде не пропадет».
Научная аналитика и врожденная сообразительность, пожалуй, просто разные вещи. Необходимые для разных видов задач. Ну или же определяемые личными предпочтениями.
Едва ли бы я выбрала старшего научного сотрудника кафедры филологии для трехдневного похода в горы с рюкзаками.
Однако и научную работу с крутым лесником писать не стала бы.
Как-то так.
– То есть совмещение априори невозможно?
– В теории возможно все. А на практике все слишком уж неоднозначно, чтобы пытаться это как-то систематизировать.
Последнее время я часто думаю о том, что мы вообще, пожалуй, слишком много думаем. Почем зря. Точнее сказать: преимущественно ни о чем.
А лучше вместо этого сделать какую-нибудь пусть и незначительную, но при этом реальную вещь. Полы, например, помыть.
Это тут же вернет тебя в реальность, восстановит вашу естественную связь и позволит в очередной раз напомнить о той единственной, пожалуй, ценности в нашей жизни: ценности настоящего момента .
Вот у меня сейчас раннее утро, и а за окном сквозь предрассветный туман постепенно проявляются на горизонте сосны. Туман на них, как обрывки ваты, которой мы раньше по традиции украшали новогодние елки и щедро разбрасывали по коврам.
И в этой утренней вате постепенно просыпаются незнакомые мне птицы, копошатся, разминают крылья, а затем начинают о чем-то оживленно распевать.
Ты только представь себе эту тишину, туман, уютную летнюю зелень на фоне приятно серого неба. И эти поющие птицы.
Ну разве хочется тут еще о чем-то думать?
То-то же.
Но, тем не менее, ты думаешь.
И думаешь о том, что сама значимость этой пресловутой человеческой умности спорная.
Мы привыкли ее считать положительной характеристикой, достоинством, преимуществом. Но так ли это?
Вот знает, например, человек какую-то там теорию абстрактных струн, но по сути, что в этом хорошего?
Есть много людей умных, действительно образованных, но при этом не духовных, не душевных. Бездушных, одним словом.
И чувствуешь их как-то интуитивно. Точнее, как раз-таки не чувствуешь от них ничего.
Как будто внутри них, под этой всей складно говорящей оболочкой совсем ничего нет.
Тоскливо как-то.
А есть при этом такие, которые не знают ни карты, ни грамоты, но могут крепко обнять взглядом.
Приходишь к ним, просто садишься рядом. Молча. И они все понимают.
Как по мне, это куда важнее.
@темы: разговоры на кухне