из серии "Моя великолепная история"...
И. В., конечно, хоть и был отчасти вредноват,
но тот короткий период, что я у него работала, запомнился мне, в общем-то, только хорошим.
Было в нашей рабочей повседневности много всяких разных действительно приятных и веселых штук.
Таких, например, как обеденный контр-страйк.
Традиция эта: играть в перерыве в контру – зародилась еще задолго до моего появления, и, если честно, я никогда не спрашивала, как и почему.
А жаль.
Ведь наверняка там была своя забавная предыстория.
читать дальше
Офис у И.В. был большой, а людей мало. В комнате в среднем по два-четыре человека. Всего – ну, может быть, с натяжкой двадцать.
Кроме меня и еще одной новенькой девочки-дизайнера все остальные знали друг друга по много лет и очень дружно друг с другом ладили.
Иными словами, обстановка была около-семейная, душевная.
В контре у каждого был свой привыкшийся ник. А вот команды каждый раз разные.
Как мы их распределяли, я уже и не помню. То ли случайно, то ли как по старинке считалкой. Но всякий раз получалось сочное и отчаянное противостояние.
И.В. тоже играл вместе со всеми, и по сути, это был единственный шанс расстрелять начальника в потроха. Поэтому даже несмотря на свою врожденную криворукость в компьютерных играх, в контру я особенно старалась.
И ведь пару раз действительно-таки расстреляла.
Ощущения были превосходнейшие.
Вообще И.В. взял меня к себе на работу просто так.
Ну, как просто... Скорей в виду того, что мой дядя был близким другом его отца, и как-то между делом (типо) обо мне упомянул. Иных причин брать меня к себе в штат у И.В., объективно, не было.
Я тогда без месяца как закончила свою магистратуру, боевого опыта – кот наплакал. Но зато я красиво рисовала картинки.
На том мы благородно и сошлись с И.В. на собеседовании, после того как он задал мне пару сухоньких вопросов и из вежливости попросил показать работы.
Рисовать, к слову, мне по должности не предполагалось.
Если честно, я вообще едва ли представляла, что там мне предполагается по должности.
На тот момент это было не важно. Потому что достаточно было уже и самого факта, что меня куда-то взяли.
Да не просто куда-нибудь. А в такое типо крутое рекламное агентство.
Почему я решила, что оно было крутое, сформулировать сложно. Ибо никаких объективных заслуг из ряда «вау» за конторой И.В. не числилось. Зато вот имидж и антураж творили свое дело.
Самой узнаваемой частью бизнеса И.В. было именно здание офиса.
По крайней мере, его уж точно все знали.
По проекту, это была простая себе двухэтажная коробка с окнами и дверью. И ничем примечательным миру она так бы и не запомнилась, если бы однажды И.В. с командой не раскрасили ее в пестрые завлекающие цвета.
Буквально таки в красно-зелено-оранжевые.
И после того скучный серый офис обрел свою харизму и стал похож на разноцветный домик из лего. Вот только не смешливо-несерьезный, какие обычно лепят на центральном рынке, а такой именно по-настоящему творчески крутой.
Недаром агентство было именно дизайнерским.
Как делать хорошо и правильно – там явно знали.
На окнах с темно-деревянными рамами были ярко-синие ставни, по углам снежно-белые окантовки, а над входом и чутка левее полосатые декоративные карнизы из какого-то блестящего клеенчатого материала.
Забор и ворота были расписаны каким-то мультипликационным графитти, кажется, из Эдвенчер Таймс.
В общем, это было реально круто.
Внутри было круто не менее.
Все такое цветное, просторное, креативно-современное. Почти, как офис Гугла. По крайней мере, по меркам нашего города.
Иными словами, нужно было быть последним бесчувственным сухарем, чтобы не влюбиться в это место с первого взгляда.
В разное время рекламное агентство И.В. занималось разными штуками дизайнерского искусства: от выпуска собственных журналов и буклетов, до видеорекламы и оформления интерьера заправок.
Большую часть заказов подкидывал И.В. именно его отец.
А его отец, как то уже упоминалось, очень тесно общался с моим дядей.
Честно говоря, это было проблемой.
Как мне казалось поначалу.
Ведь в те годы мой дядя знал меня как преимущественно хорошую девочку, которую он и видел время от времени за семейными обедами: скромную, наряженную и очень сдержанно рассказывающую о своих всяко-разных успехах.
Но правда была в том, что хорошей девочкой я отнюдь не была.
Впрочем, даже если бы и была, то непременно бы через месяц оплохела, ведь нельзя просто так взять и поработать дизайнером, чтобы при этом ни разу не матюкнуться.
Короче говоря, я страх как боялась спалиться.
Однако И.В., к моему удивлению, оказался не менее шалопаем, чем я сама, поэтому все то время до, пока мы вдруг не начали проявлять друг к другу ответную вредность, мы, можно сказать, неплохо даже ладили.
По крайней мере, дяде на меня так никто и не настучал.
Во дворе у нас стояла беседка, а в беседке – длинный стол из грубо обработанной душевной такой сосны.
То была курилка.
Курилка, как и везде, была местом почти священным.
Поэтому каждое утро мы начинали с того, что сползались под уютный самопальный навес каждый со своей кружкой, умащивались на кресла, стулья и диваны и, пустив затем по кругу чью-нибудь зажигалку, принимались оживленно болтать о разных новостях.
Курили в офисе практически все, поэтому можно сказать, что так у нас проходили все рабочие совещания.
Иметь на работе свой двор вообще было невероятным преимуществом.
В принципе.
А в октябре так особенно.
Когда зачастили дожди, туманы и желтые листья, И.В. вынес в беседку УФО-шный обогреватель, под которым мы все дружно впоследствии и кучковались, завернутые в пледы.
Не нарушая традиции, мы все так же собирались по утрам, так же привычно передавали зажигалку, пускали дым в октябрьскую влажность и грели ладони о неизменные кружки с чаем\кофе, укутанные густым уютным паром.
Это было красиво.
Наверное, благодаря двору, а так же нашей коллективной немноголюдности и создавалось то неповторимое впечатление, что ты не на работу вовсе ходишь, а будто бы в гости.
К какому-нибудь другу.
А иной раз и вовсе казалось, что мы так и живем все вместе в этом большом ярком доме с мягкими мешковатыми креслами.
У нас даже кухня была совсем настоящая.
С плитой и многочисленными баночками со специями. Которые И.В. использовал, если вдруг что-то там готовил на обед или на ужин. Пахло из кухни свежем кофе и чем-то пряным. А еще иногда апельсинами.
А еще у нас в офисе жил настоящий Кот.
Такой себе серо-буро-полосатый засранец, вечно прогуливающийся мимо с видом сугубо отрешенным и безучасным.
Возможно, у Кота и было какое-то имя, однако все почему-то так его и звали: просто Кот.
Так оно по итогу и привыклось.
Кот, наверное, нас всех откровенно презирал.
По крайней мере, толку от него было действительно мало.
Девяносто процентов времени он либо дрых в раскоряку где-то на стуле, либо шатался по солнышку во дворе. То есть с точки зрения общей котовой полезности – это был совершенно бесполезный кот.
И даже несмотря на то, что его иногда можно было посадить себе на колени, сам же Кот никогда подобной инициативы не проявлял.
Отчего создавалось впечатление, что всякий раз ты к нему, видите ли, навязываешься. А это очень уязвляло мою гордость, поэтому Кота я с каких-то пор трогать перестала.
А еще во дворе жила собака Адвайта.
Молодая, резвая и типичная такая дворовая.
Мне не сразу далось к запоминанию ее имя, так что если вы прочли его через искреннее недоумение, то, поверьте, это вполне нормально.
Как мне рассказали позже, Адвайтой ее назвали по какому-то там индийско-йожному подтексту.
И, скорее всего, сделал это Вадим.
Вадим много лет был матюкливым врединой, бухал алкоголь, ругался с клиентами, а затем вдруг резко перевоспитался и начал питаться солнцем.
Матюкливого Вадима я не застала.
Зато Вадим солнечный был действительно очень классным.
Помнится, он понравился мне сразу. Потому что он был добрый, улыбчивый и притягательно долговязый. Иными словами, из тех самых людей, которые, как правило, небезосновательно к себе располагают.
Вадим ездил на работу на велосипеде, очень сильно любил Адвайту и таки да, действительно питался солнцем.
По крайней мере, я не раз замечала, как сбежавший от всеобщего внимания Вадим устраивался где-то там во дворе на полянке, и расставив ладони в стороны, с неприкрытой улыбкой грелся под яркими летне-осенними лучами.
Это выглядело совершенно нормально.
То есть, несмотря на такие себе очевидные странности, Вадим был, в общем-то, в полном порядке.
Возможно даже, куда более в полном, чем все остальные мы.
Если бы я продержалась еще немного, то, наверное, смогла бы увидеть, как он принимает какой-нибудь контрастный дождевой душ или же бродит босиком по январскому снегу, однако я ушла ранее, поэтому Вадим так и остался в моей памяти: бесконечно солнечным.
А еще в нашем офисе я впервые посмотрела «Убойные каникулы».
Не то, чтобы это было какое-то особенно важное событие. Просто это был первый раз, когда я действительно испытала непередаваемое удовольствие от коллективного просмотра кино.
Помнится, дело было на обеде. Вместо регулярной контры кто-то предложил посмотреть кинцо.
Ребята стянули в общий холл наши любимые разноцветные кресла-мешки, нахлопали в микроволновке три миски разного попкорна и созвали всех прочих завлекательными призывам: «ща будет что-то смешное».
Было действительно смешно.
По крайней мере, я и вправду смеялась.
Быть может, не так с самого фильма, как с Леши и Сережи, которые у нас были особенно остры на язык, посему изрядно радовали своими сопутствующими комментариями.
А еще иногда по пятницам И.В. устраивал какие-нибудь внеурочные поигрульки с виски и безудержным весельем.
А в октябре, если ты выходил с работы ровно в шесть, то взбираясь на привокзальную эстакаду, мог видеть позади потрясающий солнечный закат.
На работу я ходила преимущественно пешком. Потому что мне нравилось.
А иногда М. заезжал за мной по утрам, и мы успевали выпить по чашке кофе с заправки, остановившись у любимого железнодорожного переезда.
Застать проезжающий поезд – было чем-то вроде нашего личного знака удачи, и очень часто мы задерживались еще на пять минут под каким-нибудь предлогом, в надежде, что еще чуть-чуть и он проедет мимо...
То было, как в кино.
Гудки, чух-чух и семафоры. Железный грохот, уносящий вдаль людей и грузы, кого куда.
Наверное, октябрь и поезда еще нигде так вкусно не сплетались вместе, как в те туманные дождливые утра перед работой, когда мы останавливались напротив переезда и задумчиво курили в приопущенные окна.
Мечтая каждый о своем и глядя на поблескивающие рельсы.
В надежде, что сегодня повезет...
Как ни крути, но те недолгие три месяца работы у И.В. получились со всех сторон действительно живописными.
И хотя по итогу мы расстались, можно сказать, слегка шероховато, я не могу всерьез ни обижаться, ни жалеть, ведь именно благодаря И.В. мне удалось так щедро и красиво пополнить свою будущую память.
Мы разошлись предельно тихо.
Настолько тихо, что безмолвно. Ведь сообщать о том, что он меня уволил, И.В. предусмотрительно послал Сережу.
В тот день шел дождь. Сережа, помнится, смущался. А мне было предельно хорошо.
Взаправду.
К тому моменту я немножечко устала. От скуки, как ни странно.
Ведь как таковой работы для меня изначально не было. А под конец – так особенно.
И.В. натужно пытался меня хоть чем-нибудь занять, я натужно все время пыталась постараться, не понимая толком, что от меня требуется вообще. В конце концов, мы оба поняли, что дело это неблагодарное. Поэтому, можно сказать, что в моем решении смотать удочки и отправиться восвояси И.В. меня попросту немного опередил.
Уходила я с легким сердцем и преисполненная крайнего удовлетворения.
Потому что понимала, что все произошло вовремя.
И именно в той степени достаточно, чтобы оставить после себя приятное послевкусие, не омраченное горечью излишества.